Мадам, уже падают лисы
Захожу на днях в книжный, а там на полке стоит «История с кладбищем» Нила Геймана. Дай, думаю, почитаю добрую сказку для детей. Прихожу домой, открываю книжку, и на первой же странице какой-то мужик убивает семью с двумя детьми. И не просто мужик, а тот самый мужик Джек:
The man Jack paused on the landing. With his left hand he pulled a large white handkerchief from the pocket of his black coat, and with it he wiped off the knife and his gloved right hand which had been holding it; then he put the handkerchief away.
Тут мне конечно стало интересно, как это перевели:
Человек по имени Джек замер у лестницы. У него были черные волосы, черные глаза и тонкие-претонкие черные перчатки. Левой перчаткой он вытащил из кармана черного плаща огромный белый платок, протер нож и правую перчатку, потом засунул платок обратно.
Надо было читать русскую версию — перевод настолько хорош, что кровавая драма и правда похожа на детскую сказку. Жаль, в оригинале детской сказки нет, как нет и описания внешности Джека. Зато есть куча красивого британского английского. Вот так, например, призраки на кладбище решают, что делать с маленьким мальчиком, который всё-таки избежал встречи с убийцей:
Мадам, ваша дурость не знает границ. Вы что, правда хотите воспитывать ребенка на кладбище?
Хотя нет, это как-то слишком удобно для «obduracy».
Речь держал Иосия Уордингтон.
— Дражайшая! — обратился он к миссис Оуэнс. — Ваше упрямство весьма… Бог мой, неужели вы сами не видите, какая это нелепица?
А вот это похоже на правду — Иосия Уортингтон аристократ, который умер очень давно, и вместо обычного упрямства ему привычнее высокопарное «obduracy». Но миссис Оуэнс его слог не впечатлил, она и сама умеет не хуже:
‘No,’ said Mrs Owens. ‘I can’t.’ [...]
‘My dear woman . . .’
‘I am not your dear woman,’ said Mrs Owens, getting to her feet.
and where am I going to find food for him in this graveyard, I should like to know?’
Тут у меня сломался Гугл, но перевод не подвел:
— Дражайшая моя…
— Никакая я вам не дражайшая! — Миссис Оуэнс вскочила. — По правде говоря, сама не понимаю, зачем я тут болтаю со всякими старыми скудоумными пустобрехами, когда мальчик вот-вот проснется… И где мне, по-вашему, найти для него еду на кладбище?
Такому позавидовал бы даже Бертрам Фидл.
И если «dunderhead» хотя бы существует, то «fiddle-pated», кажется, Гейман просто выдумал — это адская смесь из «addle-pated», «idle-headed» и даже не знаю, чего ещё. И то, и другое про пустоголовость: «dunder» имитирует звук пустого ведра, а скрипка полая, как голова любого, кто посмеет перечить миссис Оуэнс.
Невероятно добрая сказка, конечно. Надеюсь, хоть во второй главе никто не умрёт.