Родители не оценили страданий Никта, он обиделся и ушёл спать в самый дальний угол кладбища. А там была могила упырей, которые как раз возвращались домой:

And beside the gate, in the moonlight, they paused.

Bod woke then.

Так вот ты какой, британский английский для детей. Что они говорят-то вообще?

— Это что еще за явление? — сказал епископ Бата и Уэллса.

— Мать честная! — воскликнул герцог Вестминстерский.

Ух ты. Откуда тут мать, понятно — «lumme» это удивленное сокращение от «Lord love me», и каждый раз поминать Господа всуе не обязательно. Но куда подевался дом?

What’s this when it’s at home it’s an intensifier used to communicate the fact that one knows nothing about a particular person or subject. It often implies derision for the subject, or some erudite, esoteric, or overly technical word, and requests to simplify the language and avoid fancy titles. It uses the idea that at home, people don’t bother trying to sound impressive, calling a spade a spade.

Вот оно что. That which we call a rose by any other name would smell as sweet.

А вот так получится, если спросить о человеке:

Где живет ведьма, когда она дома? Никто не знает!

P.S. А упырей так зовут потому, что епископа и герцога они сожрали.

В третьей главе Сайлас уехал по делам, а вместо себя оставил мисс Лупеску, очень похожую на Фрекен Бок. Никт не обрадовался, что теперь ему придётся есть маринованные яйца и зубрить непонятные слова, и пошёл жаловаться маме с папой:

‘Silas has gone,’ he said.

— Приедет, малыш, — подбодрил его мистер Оуэнс, — куда ж он денется. Не переживай!

Деваться Сайласу и правда некуда, потому что a bad penny is an unpopular or undesired thing or person that keeps reappearing. Это сокращение от очень старой поговорки «a bad penny always turns up», в которой речь идёт о фальшивых монетах. Каждый, кому такая монета попадала в руки, пытался от неё избавиться, но их было слишком много, и они постоянно возвращались к прежним владельцам.

Перевод может быть разный, от «явился — не запылился» до «пристал как банный лист». Не знаю, почему мистер Оуэнс так нелестно отзывается о Сайласе. Возможно, он просто любит поговорки, не зря же через пару страниц Никт вспоминает ещё одну:

Bod had wondered what this meant, having seen, in his life in the graveyard, neither the Devil nor the Deep Blue Sea.

Оказавшись перед лицом двух одинаково неприятных перспектив мистер Оуэнс частенько говаривал: «Я между дьяволом и морской бездной!» Никт так и не уяснил, что это значит, потому что всю жизнь провел на кладбище и не видел ни дьявола, ни моря.

По неведомой причине обе поговорки из перевода исчезли, хотя вторая очень известная — между двух огней, между Сциллой и Харибдой, между молотом и наковальней — вряд ли Никт видел такое на кладбище. А вот причём тут дьявол и глубокое синее море, никто и правда не знает. Есть версия, что дьявол был ненастоящий, но это не точно:

This expression has existed since at least the 1600s, and doesn’t have to do with the devil of the Bible but to a seam around a ship’s hull near the water. When a sailor attempted to caulk this seam in heavy seas, he was in serious danger of failing overboard and drowning. In other words, the sailor was faced with two awful choices: risk his life to repair the ship or risk the entire ship by not repairing the ship.

P.S. На банном листе денежные ругательства не закончились:

Миссис Оуэнс продолжает описывать пустые головы: ha’p’orth — это halfpennyworth, и как стоимость, и как количество, и как не очень умный человек.

Во второй главе никто не умер, потому что он в книжке главный герой:

‘Does he have a name, Mrs Owens?’

‘Not that his mother told me,’ she said.

‘Well, then,’ said Silas. ‘His old name won’t be of much use to him now, anyway. There are those out there who mean him harm. Suppose we pick a name for him, eh?’

Caius Pompeius stepped over and eyed the child. ‘He looks a little like my proconsul, Marcus. We could call him Marcus.’

Josiah Worthington said, ‘He looks more like my head gardener, Stebbins. Not that I’m suggesting Stebbins as a name. The man drank like a fish.’

‘He looks like my nephew, Harry,’ said Mother Slaughter, and it seemed then as if the whole graveyard were about to join in, each inhabitant offering his or her own comparisons between the infant and someone long forgotten, when Mrs Owens broke in.

‘He looks like nobody but himself,’ said Mrs Owens, firmly. ‘He looks like nobody.’

‘Then Nobody it is,’ said Silas. ‘Nobody Owens.’

Мама мальчика не успела сказать, как его звали, так что пришлось импровизировать. Детское имя сократили до Bod, и тут перевод снова не подвел — вместо обычного Ника малыш стал таким же странным Никтом, как в оригинале.

А чтобы ребенку не было скучно одному, ему даровали возможность жить на кладбище и общаться с мертвыми:

‘You were given the Freedom of the Graveyard, after all,’ Silas would tell him. ‘So the graveyard is taking care of you. While you are here, you can see in the darkness. You can walk some of the ways that the living should not travel. The eyes of the living will slip from you.

‘I want to be like you,’ said Bod, pushing out his lower lip.

‘No,’ said Silas firmly, ‘you do not.’

Присматривать за Никтом вызвался Сайлас, не совсем живой и не совсем мертвый. Кто он такой, пока не очень понятно, но ему призраки тоже разрешили жить на кладбище, и благодаря имени Bod я теперь помню, что «abode» это обитель. Главное с Adobe не перепутать.

Захожу на днях в книжный, а там на полке стоит «История с кладбищем» Нила Геймана. Дай, думаю, почитаю добрую сказку для детей. Прихожу домой, открываю книжку, и на первой же странице какой-то мужик убивает семью с двумя детьми. И не просто мужик, а тот самый мужик Джек:

The man Jack paused on the landing. With his left hand he pulled a large white handkerchief from the pocket of his black coat, and with it he wiped off the knife and his gloved right hand which had been holding it; then he put the handkerchief away.

Тут мне конечно стало интересно, как это перевели:

Человек по имени Джек замер у лестницы. У него были черные волосы, черные глаза и тонкие-претонкие черные перчатки. Левой перчаткой он вытащил из кармана черного плаща огромный белый платок, протер нож и правую перчатку, потом засунул платок обратно.

Надо было читать русскую версию — перевод настолько хорош, что кровавая драма и правда похожа на детскую сказку. Жаль, в оригинале детской сказки нет, как нет и описания внешности Джека. Зато есть куча красивого британского английского. Вот так, например, призраки на кладбище решают, что делать с маленьким мальчиком, который всё-таки избежал встречи с убийцей:

Мадам, ваша дурость не знает границ. Вы что, правда хотите воспитывать ребенка на кладбище?

Хотя нет, это как-то слишком удобно для «obduracy».

Речь держал Иосия Уордингтон.
— Дражайшая! — обратился он к миссис Оуэнс. — Ваше упрямство весьма… Бог мой, неужели вы сами не видите, какая это нелепица?

А вот это похоже на правду — Иосия Уортингтон аристократ, который умер очень давно, и вместо обычного упрямства ему привычнее высокопарное «obduracy». Но миссис Оуэнс его слог не впечатлил, она и сама умеет не хуже:

‘No,’ said Mrs Owens. ‘I can’t.’ [...]

‘My dear woman . . .’

‘I am not your dear woman,’ said Mrs Owens, getting to her feet.

and where am I going to find food for him in this graveyard, I should like to know?’

Тут у меня сломался Гугл, но перевод не подвел:

— Дражайшая моя…
— Никакая я вам не дражайшая! — Миссис Оуэнс вскочила. — По правде говоря, сама не понимаю, зачем я тут болтаю со всякими старыми скудоумными пустобрехами, когда мальчик вот-вот проснется… И где мне, по-вашему, найти для него еду на кладбище?

Такому позавидовал бы даже Бертрам Фидл.

И если «dunderhead» хотя бы существует, то «fiddle-pated», кажется, Гейман просто выдумал — это адская смесь из «addle-pated», «idle-headed» и даже не знаю, чего ещё. И то, и другое про пустоголовость: «dunder» имитирует звук пустого ведра, а скрипка полая, как голова любого, кто посмеет перечить миссис Оуэнс.

Невероятно добрая сказка, конечно. Надеюсь, хоть во второй главе никто не умрёт.

После Ричарда III вспомнила ещё одну игру слов, которая потерялась при переводе. В фильме «Fracture» Энтони Хопкинс убивает жену, а потом отказывается от адвоката и защищает себя сам. И в суде постоянно издевается над Райаном Гослингом, который очень хочет его посадить, но ничего не может доказать:

Beachum. This is getting out of hand, Your Honor. Now, he just provoked my witness with an outrageous allegation.

Crawford. My Dick has evidence.

Judge. Excuse me?

Crawford. My Dick, my private investigator. I call him Dick.

Because since the tragedy he’s dug up hotel records and witnesses that confirm that my wife and Mr. Nunally were having an affair. My Dick is good.

В дубляже Dick стал просто Диком, и зрители вообще не поняли, чему удивляется судья и почему так изменился в лице прокурор. А мне стало интересно, чем несчастный Ричард заслужил такое отношение?

Dick is a nickname most often for Richard which likely originated in the Middle Ages as rhyming slang for “Rick”, as did William →‎ Will →‎ Bill and Robert →‎ Rob →‎ Bob. The modern association with “penis” is more recent, arising from Dick becoming a cliché name for any man, as in Tom, Dick and Harry.

Вот оно что. Dick — он как Ванька-Встанька.

Ну и раз уж речь о суде, в юридической практике «rebuttal witness» — это свидетель опровержения, чьи показания могут полностью изменить ход дела, потому что противоречат всему, что было сказано раньше.

А чтобы запомнить «rebute», можно посмотреть трейлер ребута про Чебурашку.

P.S. Как-то не хватает Шекспира. А, ну да, Хопкинс же короля Лира играл.

Стало интересно, что сделал переводчик с абрикосом:

It would never have occurred to him that in placing the apricot in my palm he was giving me his ass to hold or that, in biting the fruit, I was also biting into that part of his body that must have been fairer than the rest because it never apricated—and near it, if I dared to bite that far, his apricock. [...]

All I kept thinking of was apricock precock, precock apricock.

Оказалось, что переводов у романа целых три: два любительских и один официальный.

~~~

Анна Захарьева (официальный перевод для Букмейта)

Вряд ли бы ему пришло в голову, что, вкладывая мне в ладонь спелый абрикос, он отдавал мне свой зад; что, вгрызаясь в сочную фруктовую мякоть, я кусал ту часть его тела, которая, должно быть, была светлее прочих, потому что никогда не apricated, не загорала, — и другую, совсем рядом, но только если осмелюсь, — его apricock, абрикосовый член. [...]

А я думал лишь об apricock precock, precock apricock, его абрикосовом члене.

Всё понятно.

~~~

Spiky (любительский перевод)

Ему бы в голову не пришло, что, давая в мои ладони абрикос, он давал мне свою задницу, и более того, что, кусая фрукт, я вонзал зубы именно в эту часть его тела, которая должна была быть светлее остального, потому что она никогда не загорала — и то, что рядом, тоже, если бы я посмел укусить так глубоко его абрикос. [...]

Все, о чем я думал, были «apricock precock», «precock apricock».

Ничего не понятно.

~~~

Неизвестный переводчик (любительский перевод)

Вряд ли он догадывался, что вместе с абрикосом давал мне возможность подержаться за его задницу, или что кусая плод, я вонзал зубы в эту часть его тела, которая была светлее других, потому что никогда не «заприкасалась» с солнцем, и дальше, если бы я только осмелился, в его абрикос. [...]

У меня же в голове стучало: что касается абрикоса, касаться абрикоса.

Ну, почти.

Yours, like Later!, had an off-the-cuff, unceremonious, here, catch quality that reminded me how twisted and secretive my desires were compared to the expansive spontaneity of everything about him. It would never have occurred to him that in placing the apricot in my palm he was giving me his ass to hold or that, in biting the fruit, I was also biting into that part of his body that must have been fairer than the rest because it never apricated—and near it, if I dared to bite that far, his apricock.

In fact, he knew more about apricots than we did—their grafts, etymology, origins, fortunes in and around the Mediterranean. At the breakfast table that morning, my father explained that the name for the fruit came from the Arabic, since the word—in Italian, albicocca, abricot in French, aprikose in German, like the words “algebra,” “alchemy,” and “alcohol”—was derived from an Arabic noun combined with the Arabic article al- before it. The origin of albicocca was al-birquq. My father, who couldn’t resist not leaving well enough alone and needed to top his entire performance with a little fillip of more recent vintage, added that what was truly amazing was that, in Israel and in many Arab countries nowadays, the fruit is referred to by a totally different name: mishmish.

My mother was nonplussed. We all, including my two cousins who were visiting that week, had an impulse to clap.

On the matter of etymologies, however, Oliver begged to differ. “Ah?!” was my father’s startled response.

“The word is actually not an Arabic word,” he said.

“How so?”

My father was clearly mimicking Socratic irony, which would start with an innocent “You don’t say,” only then to lead his interlocutor onto turbulent shoals.

“It’s a long story, so bear with me, Pro.” Suddenly Oliver had become serious. “Many Latin words are derived from the Greek. In the case of ‘apricot,’ however, it’s the other way around; the Greek takes over from Latin. The Latin word was praecoquum, from pre-coquere, pre-cook, to ripen early, as in ‘precocious,’ meaning premature.

“The Byzantines borrowed praecox, and it became prekokkia or berikokki, which is finally how the Arabs must have inherited it as al-birquq.”

My mother, unable to resist his charm, reached out to him and tousled his hair and said, “Che muvi star!”

“He is right, there is no denying it,” said my father under his breath, as though mimicking the part of a cowered Galileo forced to mutter the truth to himself.

“Courtesy of Philology 101,” said Oliver.

All I kept thinking of was apricock precock, precock apricock.

А Philology 101 — это сто первый том гарвардского учебника по филологии.

UPD: читатель подсказал, что со 101 всё не так просто:

The slang sense of the number “101” originates from its frequent use in US college course numbering systems to indicate the first or introductory course in some topic of study, such as “Calculus 101” or “French 101”.

Так что Philology 101 — это филология для начинающих, а я английский чайник.

Песня про современное Средневековье напомнила, как отменили Арми Хаммера.

К счастью, до этого он успел сняться в «Call Me by Your Name». Это один из редких случаев, когда кино лучше книги, и лучше почти всех фильмов о любви, что я видела. А ещё там есть сцена про этимологию:

Mr. Perlman. The word “apricot” comes from the Arabic. It’s like the words “algebra,” “alchemy,” “alcohol.” It derives from an Arabic noun combined with the Arabic article “al” before it. The origin of our Italian “albicocca” is “al- barquq.” It’s amazing that today in Israel and many Arab countries, the fruit’s referred to by a totally different name, “mismish.”

Oliver. I may have to disagree with you there, Professor.

Mr. Perlman. Uh?

Oliver. I’m gonna talk etymology, so just bear with me a second. You’re right in the case that most Latin words do find their origins in Greek words. However, in the case of “apricot,” it’s a little bit more of a complicated journey.

Mr. Perlman. Oh. How so?

Oliver. Well, here, the Greek actually takes over from the Latin. Latin word being “praecoquum” or “precoquere.” So it’s, “precook” or “pre-ripen,” as you know. To be precocious or premature. And the Byzantines, to go on, then borrowed “praecox,” which became “prekokkia,” which then became “berikokki,” which is how the Arabs got “al-barquq.”

На словах «flying colors» отец Элио перекрестил Оливера, отправляя в добрый путь — ими можно описать любой успех, но особенно на экзамене. В русской версии «flying colors» перевели как «пятёрка» — студент на отлично прошел проверку, которую профессор устраивал всем своим ассистентам. А я снова вспомнила Джонни Деппа. Полная версия идиомы — «with flying colors», потому что речь про цветные паруса кораблей, одержавших победу в сражении. Savvy?

После «maˈso͞os» ничего интересного не было, пока снова не вмешался Шекспир:

[...] I feel a jolt of jealousy, but I try to push it away.

Кто тут кому завидует, не скажу, а то у автора не получится вот это поворот, но речь снова о скачках — «to give someone a run for their money» значит составить кому-то конкуренцию:

To give someone a run for their money is to give a good race (even if you don’t win) in return for their backing. This usage also suggests challenging the other horses in the race; hence its contemporary figurative meaning.

Составить конкуренцию «Психо» у романа не получилось, но я не сдаюсь, у меня же ещё три штуки есть.

P.S. Читаю про скачки, а там: George Bernard Shaw thought he might have given Shakespeare a run for his money if he had been born 300 years earlier. Вот бы в романе такие повороты были, а.