После того, как Келвин попытался стащить крипку Страдивари, билетер меня чуть не убил, и пришлось всё-таки выйти на улицу. За углом оказалась старинная ярмарка. Старинная настолько, что от факира осталась только змея, которую он перепутал с флейтой, а самый популярный аттракцион сломался лет сто назад:

Cool, Whack-A-Mole!

Yikes. That mole has seen some things.

Ghostbusters, оказывается, призраков ломали! Не удивлюсь, если Келвина начнет преследовать одноглазый крот. Не зря же рядом с кротом сидит гадалка:

“Whoa, are you a fortune teller?”

“You got it. Fortunes, divinations, and prophetic prognostications. Only thing I don’t do is palm reading. Oh, or refunds.”

“Could you tell my fortune?”

“Wish I could, but a dark and terrible evil has rendered me powerless.”

“A ghost is draining you of your spiritual aura?!” (ну точно крот!)

“Nah, some jerk tourist ran off with my crystal ball.” (или не точно)

“Didn’t see that coming, huh?”

Не, фиг там, не крот. Может, соленый огурец?

Даже не знаю, какие-то изменчивые эти ваши гадания.

В лучших традициях квестов хожу по фойе и тыкаю на всё подряд, и тут Келвину под руку попадается портрет Люпина:

“Wow. They really captured his creepy, over-caffeinated essence.”

Билетер тут как тут:

“Have some respect. Lupin is the greatest genius in history.”

Прощай, пушистый авокадо, настало время кукурузного початка в шапке-ушанке:

A corncob, also called corn cob, cob of corn, or corn on the cob, is the central core of an ear of corn. It is the part of the ear on which the kernels grow.

Причём тут ухо? А ни при чём:

“Ear” comes from the ancient word “ahs,” which meant “husk of corn.” In English, sometimes the ear also is referred to as a “cob” or a “pole.” The ear is the spiked part of the corn plant that contains kernels.

Хотя, Бетховен же глухой! Держись, Келвин, я уже иду. Только погуглю, причём тут cobweb.

После игры про мертвую девочку пошла искать веселый квест и нашла Kelvin and the Infamous Machine. Там гениальный ученый Эдвард Люпин превратил душевую кабинку в машину времени, но этого никто не заметил, кроме его ассистента Келвина. Эдвард очень обиделся и решил, что отныне он будет единственным гением в истории, а остальные не нужны. После этого все гении стали обычными людьми, и теперь Келвин пытается вернуть их достижения обратно.

В первой главе надо помочь Бетховену написать пятую симфонию, которую он не сочинил, потому что оглох благодаря Люпину. Келвин в душевой кабинке появился возле концертного зала в Вене, но композитор оказался не на сцене, а в баре по соседству. Усатый громила у входа вежливо объяснил, что без цилиндра и пенсне джентльменов в приличные заведения не пускают.

Самые модные шмотки быстро нашлись в гардеробе концертного зала:

Но путь к заветному одеянию преградил самоотверженный билетер:

Билета у Келвина нет, зато есть феерическая фантазия:

“You need to let me through! I’m in the orchestra and I’m late!”

“Oh, is that right? What instrument do you play?”

“The, um, the... harpsichord!”

“Ah, the harpsichord! Wonderful instrument.”

“Yes. The wonderful-est.”

“Oh, it’s... beautiful. It’s mostly... green... and hairy. Yeah, it’s like... like a moldy avocado. And when you blow into it, it sounds like an old moose. Plus, it...”

“PLEASE stop talking. Unless you have a ticket we’ve nothing to discuss.”

Теперь знаю, что зелёный мохнатый лось по имени harpsichord — это клавесин, а Терпсихора из песни «Сплина» — древнегреческая богиня танца. Но Келвину всё это пока не очень помогло.

Читаю тут новости:

Икона «Троица» Рублева и рака Александра Невского будут храниться в соответствии с требованиями Третьяковской галереи и Эрмитажа — митрополит Тихон

Что-что Александра Невского?

Ра́ка (лат. arca — ящик, ковчег, гроб) — ковчег с мощами святых, изготавливаемый обычно в форме гроба. В христианстве рака — местохранилище останков святых, которые в ней будут пребывать, согласно доктрине, до Страшного суда. Обычно раки устанавливаются внутри храма или в подземных хранилищах монастырей. Часто рака представляет собой произведение искусства. Раки с мощами святых являются объектом паломничества верующих.

А, вот оно что. No pun intended.

Тут мне стало интересно, как рака называется по-английски, но у этой статьи в Википедии английского языка нет. Зато есть другая статья:

A reliquary is a container for relics. A portable reliquary may be called a fereter, and a chapel in which it is housed a feretory.

Relics may be the purported or actual physical remains of saints, such as bones, pieces of clothing, or some object associated with saints or other religious figures. Relics have long been important to Buddhists, Christians, Hindus, and to followers of many other religions. In these cultures, reliquaries are often presented in shrines, churches, or temples to which the faithful make pilgrimages to gain blessings.

А запомнить всё это мне помогла Midjourney:

Раки с раками.

Реликтовые хорьки.

Pot in humble abode был так прекрасен, что я даже не стала искать незнакомые слова, чтобы ничего не испортить. Но потом всё-таки не выдержала, и стало ещё прекраснее:

Not a pot of the mundane, simple life,
But a vessel of laughter, cutting gloom like a knife,
It speaks in tongues, in mirth and in strife,
A companion in the journey, as children strive.

“Come hither, young ones,” it doth call,
“Have no fear, stand tall.
Sit upon me, let not your laughter stall,
For I am here to catch your fall.”

Начнём с простого и понятного: “Come hither, young ones,” it doth call. Идите сюда, ребятишки, дядя Гитлер поиграет с вами в Доту. Или ещё что-нибудь сделает.

А дальше начинается интересное:

Speaking in tongues, also known as glossolalia, is an activity or practice in which people utter words or speech-like sounds, [...] in some cases as part of religious practice in which some believe it to be a divine language unknown to the speaker.

Вот уж точно not a pot of the mundane, simple life. Но и это ещё не всё.

Чтобы сгенерировать Шекспира, ChatGPT, похоже, обучался на Пушкине:

Не спрашивай, зачем унылой думой
Среди забав я часто омрачён,
Зачем на всё подъемлю взор угрюмый,
Зачем не мил мне сладкой жизни сон;

Don’t ask me why, alone in dismal thought,
In times of mirth, I’m often filled with strife,
And why my weary stare is so distraught,
And why I don’t enjoy the dream of life;

Очень отдалённо in mirth and in strife можно перевести как «и в ссоре и в радости», потому что горшок в беде не бросит, даже если малыш с него упал:

Sit upon me, let not your laughter stall,
For I am here to catch your fall.

Вот что значит настоящий, верный друг.

Седьмая глава всё ещё не кончилась, и Никт наконец-то узнал, кто хотел его убить.

А чтобы вы этого не узнали, не буду говорить, чья это беседа:

— Боже! Ты не шутишь?!

Тут опять про Бога — Crikey очень похоже на Christ. А ещё на сверчка из «Пиноккио» — Jiminy Cricket это тоже эвфемизм Jesus Christ для сильного удивления.

А вот тут опять про дьявола:

— Где ты? — прорычал он. — Дьявол тебя побери! Где ты?

Deus это Бог, а Deuce — это дьявол, потому что он всегда второй. Или нет.

А хотя нет, это ещё не конец:

‘Hola, young Bod!’ called the poet.

— Бонжур, юный Никт! — воскликнул поэт. — Я слышал, что в наших пенатах переполох, что ты носишься по сей обители подобно горящей комете по небосклону. Что случилось, друг мой?

Во времена Неемии Вотсапа ещё не было, но общаться уже хотелось — «what’s the word?» это очень старый вариант «как дела?», который даже до наших дней дошёл:

WTW is a textspeak acronym used to ask what’s the word, meaning what’s up. It can also mean what the what, kind of like what the fuck.

А «firmament» значит небесную твердь, потому что небосвод — это твёрдый хрустальный купол, который приклеен на плоскую землю клеем «Момент».

P.S. Ничего себе, «небосвод» и «небосклон» — это не одно и то же.

Сайлас всё ещё не вернулся, и Никту пришлось просить мудрого совета у местного поэта Неемии Трота. Поэт оказался очень разговорчивым:

‘Mister Trot?’ said Bod. ‘Tell me about revenge.’

‘Dish best served cold,’ said Nehemiah Trot. ‘Do not take revenge in the heat of the moment. Instead, wait until the hour is propitious. There was a Grub Street hack named O’Leary — an Irishman, I should add — who had the nerve, the confounded cheek to write of my first slim volume of poems A Nosegay of Beauty Assembled for Gentlemen of Quality, that it was inferior doggerel of no worth whatsoever, and that the paper it was written on would have been better used as — no, I cannot say. Let us simply agree that it was a most vulgar statement.’

Давно не встречала столько незнакомых слов в одном абзаце.

— Мистер Трот… Расскажите мне о мести.

— О, это блюдо подается холодным. Не мсти в пылу негодования! Мудрее дождаться подходящего часа. Один бумагомаратель по фамилии О’Лири — к слову, ирландец, — возымел наглость написать о моем первом скромном сборнике стихов «Прелестный букетик в петлицу истинного джентльмена», что это никчемные вирши, лишенные всякой художественной ценности, и что бумагу, на которой они написаны, лучше было употребить на… нет, не могу произнести такого вслух! Скажу лишь, что заявление его было чрезвычайно вульгарным.

Перевод витиеватых речей поэта очень хорош, но смысл всё равно лучше.

С «propitious» всё понятно — чтобы пропить своё состояние, истинному джентльмену следует дождаться подходящего момента. Например, five o’clock. А в петлице у него должен быть подходящий nosegay, который будет радовать его нос своим благоуханием (и это я уже не выдумываю).

А вот «hack» от истинного джентльмена очень далек:

Hack writer is a pejorative term for a writer who is paid to write low-quality, rushed articles or books “to order”, often with a short deadline. The derivation of the term “hack” was a “shortening of hackney, which described a horse that was easy to ride and available for hire.” In 1728, Alexander Pope wrote The Dunciad, which was a satire of “the Grub-street Race” of commercial writers who worked in Grub Street, a London district that was home to a bohemian counterculture of impoverished writers and poets.

Не удивлюсь, если Гейман тоже читал эту статью. Тут опять лошади, но можно ещё проще — «hack» это жалкий писака, который решил хакнуть систему и заработать денег, не умея писать. А система решила, что и так сойдёт.

И наконец, почему при слове «doggerel» я вижу собак в интересной позе, которые стоят на рельсах и декламируют сочинения Стаса Михайлова?

Doggerel is any rhyming verse in which rhyme is forced or banal. Probably from pejorative suffix -rel + dog, but the sense connection is not obvious. Perhaps it was applied to bad poetry with a suggestion of puppyish clumsiness, or being fit only for dogs, or from the “mean, contemptible” associations of dog in Middle English.

А, ну вот, теперь всё сходится.

В пятой главе Никт станцевал со Смертью, а я вспомнила Томаса Манна:

and was extremely disappointed to learn it was merely a disease), now apologised to Bod.

Загадочная болезнь, от которой умер приятель Никта — это чахотка, а «consumption» она называется потому, что больной туберкулезом тает на глазах, как будто недуг его пожирает.

Тут игра слов ещё круче, чем с пчёлами, и на этот раз перевод прекрасен:

Фортинбрас Бартлби, скончавшийся в десять лет (от костоеды — несколько лет Никт думал, что Фортинбраса вместе с костями слопало какое-то чудище, и был очень разочарован, когда узнал, что это такая болезнь), извинился.

Костоеда — это настоящая болезнь, и лучше бы я её не гуглила.

Родители не оценили страданий Никта, он обиделся и ушёл спать в самый дальний угол кладбища. А там была могила упырей, которые как раз возвращались домой:

And beside the gate, in the moonlight, they paused.

Bod woke then.

Так вот ты какой, британский английский для детей. Что они говорят-то вообще?

— Это что еще за явление? — сказал епископ Бата и Уэллса.

— Мать честная! — воскликнул герцог Вестминстерский.

Ух ты. Откуда тут мать, понятно — «lumme» это удивленное сокращение от «Lord love me», и каждый раз поминать Господа всуе не обязательно. Но куда подевался дом?

What’s this when it’s at home it’s an intensifier used to communicate the fact that one knows nothing about a particular person or subject. It often implies derision for the subject, or some erudite, esoteric, or overly technical word, and requests to simplify the language and avoid fancy titles. It uses the idea that at home, people don’t bother trying to sound impressive, calling a spade a spade.

Вот оно что. That which we call a rose by any other name would smell as sweet.

А вот так получится, если спросить о человеке:

Где живет ведьма, когда она дома? Никто не знает!

P.S. А упырей так зовут потому, что епископа и герцога они сожрали.