“I’m in charge now. You had your chance and now it’s my turn. And what I want is for everything to die.”

“But Mr Mushroom Cloud,” someone might say, “surely you don’t want me to die. I’ve never hurt anyone in my life.”

“That’s very nice of you, I’m sure,” the mushroom cloud would say, “but I’m still going to kill you.”

“But Mr Mushroom Cloud,” someone else might say, “I was about to go on holiday. Can’t you wait until I get back before you kill me?”

“No, I can’t,” the mushroom cloud would say.

“But Mr Mushroom Cloud,” someone else might say, “I was about to tell my friend that I love her.”

“Well, you should have done it earlier, shouldn’t you?” the mushroom cloud would say.

“But Mr Mushroom Cloud,” someone else might say, “I’ve only just been born.”

“What’s that got to do with it?” the mushroom cloud would say.

“But Mr Mushroom Cloud, surely you’re not going to kill me?” a little toadstool growing in a field might say. “We’re like family.”

“Nice try, little toadstool,” the mushroom cloud would say, “but just because you’re the same shape as me doesn’t mean that you’re going to get special treatment.”

Toadstool is a spore-bearing fruiting body of a fungus, typically in the form of a rounded cap on a stalk, especially one that is believed to be inedible or poisonous. Just like a toad. On a stool.

“How do we get in?”

“Over here,” Lilian said.

I followed her voice to a gate in the fence. There was a sign on the gate that said:

“Dunton Municipal Tip. No unauthorised entry.”

“I thought municipals were kangaroos,” I said. “Are there kangaroos in the tip?”

“I don’t think so, Charlie,” Lilian said. “Can you open the gate?”

‘Hello?’

‘Hello, Mandy. This is Dan.’

‘Hello, Dan.’

‘Mandy, the reason I’m calling is…’

(pause)

‘Yes?’

‘The reason I’m calling is… that I have something important I need to say to you.’

‘OK, Dan. What is it?’

‘Um… Er… Although we’ve never met I think we’ve got to know each other pretty well over the years from our talks over the telephone.’

‘Yes, I think we have too, Dan.’

‘You do? Oh good. I’m glad you think so, Mandy, because the truth is…’

‘I love you.’

‘What? Mandy, did you just say I love you?’

‘Yes I did, Dan.’

‘But that’s… that’s wonderful! I can’t tell you how happy that makes me! Because that’s what I was about to say to you! I love you too, Mandy! I love you! I was so nervous about ringing you today. I didn’t think that you felt the same way. I mean I hoped that you might but it just didn’t seem possible. But now I know that you do, it’s… wonderful! Isn’t this wonderful, Mandy?’ (pause) ‘Mandy?’

‘I wasn’t talking to you, Dan.’

‘Eh?’

‘I’m sorry, Dan. When I said I love you I wasn’t talking to you.’

(long pause)

‘Then who were you talking to?’

‘The telephone.’

‘What?’

‘I love you so much. How I wish that you could speak for yourself.’

‘What?’

‘Bye, Dan.’

‘Then I want to stand up,’ the Mayoress continues excitedly, ‘without even excusing myself, right there and then in the middle of whatever is going on!’

She stands up.

‘And then I want to take off my hat and my chain!’

She removes her hat and throws it across the room, then lifts her chain from around her neck and drops it to the floor.

‘Then I want to remove my robe!’

She removes her robe.

‘Then I want to rip open my blouse!’

She rips open her blouse.

‘And then I want to scream at the top of my voice: I will not be contained! I will not be restricted! I refuse to be imprisoned by any role, by any name or by any definition! I am free! I am free! I am free!’

Исподнее, которое нельзя называть. Экспеллиармус!

Ещё в чёрном-чёрном городе жил мэр, который не догадывался, откуда берутся дети. А на голове у него была чёрная-чёрная кукуруза.

Suddenly the Mayor lays his cutlery down in the middle of his plate.

Или нет. Кажется, он начал догадываться.

Да и «tricorn» — не про кукурузу вовсе, а про треуголку.

А у мэра была жена, которая полностью разделяла его чувства.

With delighted surprise at this confession, the Mayoress exclaims:

Муж у неё был Мармадюк, а любовники — Валера и Антон. Экстравагантная была женщина.

The Mayor gasps.

Или нет. Она же тоже не знала, откуда дети берутся.

You follow PC Carter and Mr Edwards as they walk away from the hospital, through the village, past lit yellow streetlight after lit yellow streetlight.

They pass a small, square building in a state of disrepair. The building’s bricks are crumbling and its windows are boarded up. The words ‘Gladeville Undertakers’ are printed in black above its door. The words are faded, almost illegible.

PC Carter points at the faded black words.

‘What do you think that means?’ she asks.

‘It doesn’t mean anything,’ says Mr Edwards. ‘Mr Anderson is crazy.’

You fly through the derelict building’s door and emerge inside a small, dust covered room. An elderly man wearing a black suit is standing behind a wooden counter in the centre of the room, lit from above by a single yellow bulb. This is Mr Anderson. No one has entered the building for as long as Mr Anderson can remember, for no one in the village knows what the building is for, including Mr Anderson himself.

‘I am an undertaker,’ he mutters to himself. ‘An under taker. An under taker. A taker of unders. I am an undertaker. I undertake. What do I undertake? What is it that I do?’

В одном чёрном-чёрном городе была чёрная-чёрная школа, где чёрный-чёрный учитель в чёрной-чёрной мантии целыми днями читал с детьми чёрную-чёрную книгу. А на голове у него была чёрная-чёрная доска.

The schoolteacher’s name is Mr Dawson. He is facing an orderly arrangement of small, identical, metal desks and chairs, each fixed to the floor. Sat at all but one of these immovable learning-stations, encased in a rigid, black uniform, is an obediently mute, reluctantly attentive child.

Или нет. Кажется, учитель всё-таки был белый. В новом романе Майка Рассела происходит такое, что я ни в чем не уверена. Вот вроде и есть золотой храм, а вроде и нет. Вроде светит солнце, а вроде и ночь. Вроде утка, а вроде и кролик. А в чёрной книге вообще написано, что ничего этого нет и быть не может.

И даже доска — не доска вовсе, а академическая шапочка. Квадратная такая, с кисточкой, как в американских фильмах про выпускников. Раньше её часто носили учителя, а называется она так потому, что внешне похожа на доску, на которой каменщики держат цементный раствор для кирпичей, он же mortar. Масоны, «Mortal Kombat» и прочие чёрные-чёрные развлечения тут ни при чем.

Ещё чуть-чуть, и я начну сомневаться, что смысла смерти не существует, так что пойду дальше книжку читать, пока не поздно.

You see a gold temple.

The gold temple is glowing; it is emanating a gold aura of extraordinary brilliance. The gold light touches you and you feel bliss.

The gold temple has no windows, no doors, no openings of any kind. Its exterior gives no indication as to the nature of its contents.

What shape is the gold temple that you see? What shape is its base? What shape is its roof? What shape are its walls?

The gold light that the gold temple is shining continues to touch you and you continue to feel bliss. You gaze in wonder at the enigmatic edifice. It is a seamless vision of endless fascination. You could gaze at it forever.

Tick.

Suddenly the gold temple vanishes and you see only these words on this page.

The feeling of bliss has disappeared.

Where is the gold temple?

И раз уж зашла речь про вестерны, не могу не вспомнить про ковбойские шляпы. Никогда не задумывалась, как они называются. Конечно, есть обычная cowboy hat, но реальные пацаны (и девчонки) предпочитают кое-что покруче:

Cecil D returned to cleaning glasses behind the bar.

Mary-Lou heard the saloon’s doors swing open then shut, followed by footsteps walking across the room to the bar.

‘What can I get you, missy?’

‘I don’t want a drink,’ a female voice replied.

Mary-Lou covered her face with her hands. Tears welled in her eyes.

‘Then you’ll be looking for the pool, I presume,’ said Cecil D.

Кто такая Мэри-Лу, почему она плачет, и о каком бассейне речь, рассказывать не буду, чтобы вы прочитали «The Constantly Empty Pool» целиком и тоже влюбились в необыкновенное творчество Майка Рассела. Скажу лишь, что от вестерна там одна шляпа, а всё остальное — фантасмагория, сюрреализм, абсурдизм и дикая дичь. В общем, лучшие жанры на свете.

А Stetson здесь вовсе не самый страшный ковбой Дикого Запада, а обычный парень по имени Джон, который делал настолько крутые ковбойские шляпы, что его имя стало нарицательным, как у памперсов, и теперь даже на русском такие шляпы называют стетсонами. Так и вижу сурового доктора в исполнении Джейсона Стетема, в шляпе и со стетоскопом.