В истории про Красную шапочку всё просто и знакомо:

Poor Grandmamma was terrified,
‘He’s going to eat me up,’ she cried.
And she was absolutely right.
He ate her up in one big bite.
But Grandmamma was small and tough,
And Wolfie wailed, ‘That’s not enough!

Бабуля тщетно зовёт на помощь, а волчий аппетит требует добавки — «helping» значит порцию еды. А дальше в сюжет вмешиваются Озон и Тарантино, и тут уже не до английского.

Но нет, линчевать Златовласку нельзя, это же сказка для детей. Так что дальше малышка ломает бесценный антикварный стул и ругается матом:

A nice girl would at once exclaim,
‘Oh dear! Oh heavens! What a shame!’
Not Goldie. She begins to swear.
She bellows, ‘What a lousy chair!’
And uses one disgusting word
That luckily you’ve never heard.
(I dare not write it, even hint it.
Nobody would ever print it.)

Другая б девочка — о да! —
дотла сгорела со стыда,
а Златовласке хоть бы хны:
«Такие... стулья не нужны!» —
употребив словцо одно,
которое запрещено...
Я намекнул бы, да куда там —
не напечатают ребятам!
На этом, думает простак,
всё кончилось — как бы не так!
Я сожалею, но паршивка
домой торопится не шибко

Вообще «skunk» это скунс, но здесь значение сленговое, и это не просто паршивка, это засранка, сволочь, дрянь, подлюга, сукина дочь и всё остальное, что ассоциируется с вонючими скунсами. Добрая, бесконечно добрая история. Интересно, почему этот момент не смутил австралийских мам.

А самое непонятное выражение «do a bunk» на поверку оказалось простым «уносить ноги». Никакой особой этимологии тут нет, «bunk» само по себе значит то же самое. На ум приходят Бонни и Клайд, которые только что ограбили банк и смылись.

Никогда не задумывалась, как сказка про Машу и трёх медведей называется на английском. А там оказалась Goldilocks. Златовласке у Даля досталось больше всех: nasty (and nosey) thieving little louse, brazen little crook, little toad, freak (with a fat behind), revolting little clown, little beast.

В русской версии вообще творится такое, что даже не знаю, как ей присвоили рейтинг 5+ — чума, мелкая вонючая стерва, хорёк, урод, плебей, тварь (с толстой задницей), нахалка, паразит. А в сказке про Джека великан и вовсе мразь. Чего не сделаешь ради детей (и рифмы).

И это всё — самые безобидные и простые слова. А есть такие, в которых без словаря не разберёшься, а когда разобрался — страшно становится.

Первым делом Златовласка жрёт у несчастных медведей всю еду:

Круче всего «tot», потому что по-немецки так называют мертвецов. Златовласка-зомби — это сила. А по-английски это просто карапуз. Сразу вспомнила синюшного младенца, который ползал по потолку в фильме «На игле».

Карапуз медведям попался непростой — «delinquent» значит малолетних преступников, но здесь это скорее хулиганка или бандитка. Линчевать бы её, пока не поздно, и дело с концом.

И ещё одна штука из Белоснежки:

The Huntsman dragged the lovely child
Deep deep into the forest wild.
Fearing the worst, poor Snow-White spake.
She cried, ‘Oh please give me a break!’
The knife was poised, the arm was strong,
She cried again, ‘I’ve done no wrong!

Одноименная песня Майкла Джексона прошла мимо меня, и про то, что «beat it» значит «проваливай», я узнала только что. Зато теперь знаю, почему оно так — выражение произошло от «beat a retreat», сигнала, который давали барабанщики при отступлении войск.

И хотя перевод получился слишком мягким, оригинальный смысл там особенно заметен:

Ну, Егерь взял с собой девицу,
чтоб, дескать, в чаще порезвиться.
Но та, едва сойдя с коня,
взмолилась: «Пощади меня!»
Он вынул нож наполовину,
но снова слышит: «Я невинна!»
И сердце палача-вассала
размякло, как кусочек сала.
«Ступай себе», — сказал он ей.
(Сердечность — свойство егерей.)

P.S. Spake — это не змея с лопатой, это просто spoke времён Шекспира.

А вот так выглядит история про Белоснежку:

Now every day, week in week out,
The spoiled and stupid Queen would shout,
‘Oh Mirror Mirror on the wall,
‘Who is the fairest of them all?’

Нет, всё понятно. Но что конкретно...

Отныне леди Маклахауз
куражилась почти без пауз:
«Так кто на свете всех милее,
румяней и притом белее?»
А зеркальце и откликалось:
«Кто ж, как не леди Маклахауз!
Вы ведь у нас одна на свете
в столь откровенном туалете».

В этот раз переводчик приблизил смысл к картинке — иллюстрации ко всем книжкам Даля рисовал Квентин Блейк, и у королевы там размер пятый, не меньше. На самом деле «the cat’s pyjamas» к одежде и кошкам относится не больше, чем «the bee’s knees» к пчелам и коленям — оба выражения значат «the best of the best of the best ever».

Во времена Гэтсби молодежь в Америке очень любила всё роскошное описывать кошками:

the cat’s pyjamas
the cat’s meow
the cat’s whiskers

и другими животными:

the kipper’s knickers
the bee’s knees
the snake’s hips
the monkey’s eyebrows
the spider’s ankles

Смысл у всех выражений одинаковый, а у некоторых даже есть логичная этимология. Но до наших дней дошли только кошкина пижама и колени пчелы. Может, потому, что они полосатые.

А ещё Даль очень не любит рифмовать «God» и заменяет его словами, половину из которых я вижу в первый и последний раз, так что даже запоминать не буду. Ну, разве что одно:

By gollikins, the boy was right!
Now, glistening in the morning light,
The mother actually perceives
A mass of lovely golden leaves!
She yells out loud, ’My sainted souls!
I’ll sell the Mini, buy a Rolls!

[...]

’He smelled me out, I swear it, mum!
’He said he smelled an Englishman!’
The mother said, ‘And well he might!
‘I’ve told you every single night
‘To take a bath because you smell,
‘But would you do it? Would you hell!
‘You even make your mother shrink
‘Because of your unholy stink!’

[...]

He heard the Giant mutter twice,
‘By gosh, that tasted very nice.
‘Although (and this in grumpy tones)
‘I wish there weren’t so many bones.’
‘By Christopher!’ Jack cried ‘By gum!
‘The Giant’s eaten up my mum!
‘He smelled her out! She’s in his belly!
‘I had a hunch that she was smelly.’
Jack stood there gazing longingly
Upon the huge and golden tree.
He murmured softly, ‘Golly-gosh,
‘I guess I’ll have to take a wash [...]

By George, да сколько можно.

Then dad cries, ’Golly-gosh! Gee-whizz!
‘Oh cripes! How hot this porridge is!

Oh crumbs, горшочек, не вари!

После Золушки настала очередь сказки про Джека и бобовый стебель. Прочитала уже штук восемь детских книжек Даля, и там всё время кто-нибудь сходит с ума вот так:

’Oh mum!’ he gasped. ’Believe you me
’There’s something nasty up our tree!

’He smelled me out, I swear it, mum!
’He said he smelled an Englishman!’

Или так:

‘It makes me vomit,’ she went on, ‘to think that I am going to have to put up with a load of garbage like you in my school for the next six years.

(У него все книжки такие добрые, да)

По контексту понятно, что «round the bend» или «round the twist» значит «слететь с катушек» или «выжить из ума», но непонятно, почему. Есть версия, что когда-то давно в Нью-Йорке была психушка, дорога к которой петляла по холмам, и чтобы туда попасть, нужно было буквально обогнуть кучу поворотов. И сами по себе «bend» и «twist» часто используются вместе с разумом: головоломное «bend a mind», поехавшее «twisted mind» или умопомрачительное «mind-bending», так любимое Бенедиктом.

А «my gizzard froze» переводится как-то так:

«Ой, мама... верь или не верь,
но наверху кошмарный Зверь,
я там чуть к стеблю не прирос,
такой у Зверя умный нос!»
«Как — умный нос? — дивится мать. —
Ты спятил, сын... Ни дать, ни взять!» —
«Он, мам, унюхал в вышине,
что кровь английская во мне!»

Вообще «gizzard» — это мускульный желудок у животных и птиц, и выглядит он незабываемо. А в переносном смысле это нутро, и даже не знаю, зачем его запоминать — похоже, слово встречается только в этой сказке. Вот так оно выглядит у Адама Гидвица:

And one by one, each giant-hero cut himself from gullet to gizzard, and an explosion of blood and guts and partially digested meat and porridge poured all over the floor of the hall. One by one, each giant collapsed into the blood and vomit. The floor was six, now eight, now ten inches deep with blood and guts and food. Each time a giant fell, the steaming, putrid pool rippled.

«Revolting Rhymes»? You can say that again.

Искала недавно серых волков и наткнулась на книжку Роальда Даля «Revolting Rhymes», где он переписал знаменитые сказки даже круче, чем Адам Гидвиц. Раньше читала у Даля только взрослые рассказы, с чёрным юмором и неожиданными концовками. А теперь поняла, что у него и в детских то же самое.

Скажем, история про Золушку:

‘What’s all the racket?’ Cindy cried.
‘Mind your own bizz,’ the Prince replied.
Poor Cindy’s heart was torn to shreds.

Вот такая любовь до гроба. Головы он отрубил сёстрам Золушки, ага. Веселей всего, что «mutt» — это цензура. В оригинале там «slut», которое так возмутило современных родителей, что книжку изъяли из продажи в Австралии. Когда Даль это писал, «slut» значило всего лишь замарашку, но сейчас об этом мало кто помнит. А «mutt» — это или шавка, или просто дурочка. В контексте цензуры мат запоминается сам собой, а шавка почему-то очень напоминает «slut».

Дальше снова про орехи, но на этот раз «nut» значит башку из-за похожей формы. У «nut» вообще куча сленговых значений, особенно в британском английском — только у Даля мне встретилось штук пять разных вариантов.

А вот так выглядит перевод:

«Что тут у вас за стук голов?» —
«Сгинь!» (Голос мрачен и суров.)
А у неё в груди печёт:
«То принц мой головы сечёт!
Я, получается, хочу
судьбу доверить палачу...»
А Принц ей: «Ты, мешок с золой!
Tвой час настал. Башку — долой!»

Книжку перевел не кто-нибудь, а Евгений Клюев — автор романа «Между двух стульев», мастер чёрного юмора, стихов и постмодернизма. Мне бы очень хотелось поиздеваться над переводом, но сначала пойду «Букера» получу. Ну или номинируюсь хотя бы.

‘Hello?’

‘Hello, Mandy. This is Dan.’

‘Hello, Dan.’

‘Mandy, the reason I’m calling is…’

(pause)

‘Yes?’

‘The reason I’m calling is… that I have something important I need to say to you.’

‘OK, Dan. What is it?’

‘Um… Er… Although we’ve never met I think we’ve got to know each other pretty well over the years from our talks over the telephone.’

‘Yes, I think we have too, Dan.’

‘You do? Oh good. I’m glad you think so, Mandy, because the truth is…’

‘I love you.’

‘What? Mandy, did you just say I love you?’

‘Yes I did, Dan.’

‘But that’s… that’s wonderful! I can’t tell you how happy that makes me! Because that’s what I was about to say to you! I love you too, Mandy! I love you! I was so nervous about ringing you today. I didn’t think that you felt the same way. I mean I hoped that you might but it just didn’t seem possible. But now I know that you do, it’s… wonderful! Isn’t this wonderful, Mandy?’ (pause) ‘Mandy?’

‘I wasn’t talking to you, Dan.’

‘Eh?’

‘I’m sorry, Dan. When I said I love you I wasn’t talking to you.’

(long pause)

‘Then who were you talking to?’

‘The telephone.’

‘What?’

‘I love you so much. How I wish that you could speak for yourself.’

‘What?’

‘Bye, Dan.’

Когда рассказывала про «bat», вспомнила ещё одну штуку, о которой узнала из сказки Адама Гидвица про лягушонка, влюбленного в злую принцессу:

Beware, then, for this is how monsters are made.

And I fear that our poor frog has fallen in love with a pretty little monster.

Когда прекрасная барышня bats her eyelashes, она либо строит глазки кавалеру, либо хлопает глазками, прикидываясь дурочкой. Или не прикидываясь. А если ресницы не накрашены, можно просто bat your eyes.

Joker. You just couldn’t let me go, could you? I think you and I are destined to do this forever.

Batman. You’ll be in a padded cell forever.

Joker. Maybe we can share one.

Joker bats his eyes. Batman blushes.

Франсуа Озон. Снято!