Ну наконец-то, меня пустили в бар! Вышибала почти сразу поверил, что Келвин магнат из Шницельбурга, и теперь Бетховен должен написать пятую симфонию. А пишет страдальческие стихи:

I close my eyes and scream.
It does not reach my ear.
Music is like a dream.
One that I cannot hear.

Да, бедняге явно нужна помощь. Может, предложить ему выпить? Бармен как раз скучает без дела.

“Welcome sir, what can I get you?”

“Beer me, barkeep.”

“Sorry sir, we only have one beer left... and it’s reserved for the winner of the Rock Paper Scissors tournament.”

“ONE beer?”

Мой план не удался, выпивка Бетховену уже не помогает. Без пятой симфонии он не гений, а заурядный пьяница. И к тому же весьма зловредный:

The adjective ornery sprung up in the early 19th century when people started pronouncing ordinary with an accent. The root of ordinary is the Latin word for “order,” and if you disrupt the orderly existence of an ornery person, prepare to get yelled at.

Не знаю, зачем мне теперь пиво, но явно придётся его выигрывать.