Стало интересно, что сделал переводчик с абрикосом:

It would never have occurred to him that in placing the apricot in my palm he was giving me his ass to hold or that, in biting the fruit, I was also biting into that part of his body that must have been fairer than the rest because it never apricated—and near it, if I dared to bite that far, his apricock. [...]

All I kept thinking of was apricock precock, precock apricock.

Оказалось, что переводов у романа целых три: два любительских и один официальный.

~~~

Анна Захарьева (официальный перевод для Букмейта)

Вряд ли бы ему пришло в голову, что, вкладывая мне в ладонь спелый абрикос, он отдавал мне свой зад; что, вгрызаясь в сочную фруктовую мякоть, я кусал ту часть его тела, которая, должно быть, была светлее прочих, потому что никогда не apricated, не загорала, — и другую, совсем рядом, но только если осмелюсь, — его apricock, абрикосовый член. [...]

А я думал лишь об apricock precock, precock apricock, его абрикосовом члене.

Всё понятно.

~~~

Spiky (любительский перевод)

Ему бы в голову не пришло, что, давая в мои ладони абрикос, он давал мне свою задницу, и более того, что, кусая фрукт, я вонзал зубы именно в эту часть его тела, которая должна была быть светлее остального, потому что она никогда не загорала — и то, что рядом, тоже, если бы я посмел укусить так глубоко его абрикос. [...]

Все, о чем я думал, были «apricock precock», «precock apricock».

Ничего не понятно.

~~~

Неизвестный переводчик (любительский перевод)

Вряд ли он догадывался, что вместе с абрикосом давал мне возможность подержаться за его задницу, или что кусая плод, я вонзал зубы в эту часть его тела, которая была светлее других, потому что никогда не «заприкасалась» с солнцем, и дальше, если бы я только осмелился, в его абрикос. [...]

У меня же в голове стучало: что касается абрикоса, касаться абрикоса.

Ну, почти.

Yours, like Later!, had an off-the-cuff, unceremonious, here, catch quality that reminded me how twisted and secretive my desires were compared to the expansive spontaneity of everything about him. It would never have occurred to him that in placing the apricot in my palm he was giving me his ass to hold or that, in biting the fruit, I was also biting into that part of his body that must have been fairer than the rest because it never apricated—and near it, if I dared to bite that far, his apricock.

In fact, he knew more about apricots than we did—their grafts, etymology, origins, fortunes in and around the Mediterranean. At the breakfast table that morning, my father explained that the name for the fruit came from the Arabic, since the word—in Italian, albicocca, abricot in French, aprikose in German, like the words “algebra,” “alchemy,” and “alcohol”—was derived from an Arabic noun combined with the Arabic article al- before it. The origin of albicocca was al-birquq. My father, who couldn’t resist not leaving well enough alone and needed to top his entire performance with a little fillip of more recent vintage, added that what was truly amazing was that, in Israel and in many Arab countries nowadays, the fruit is referred to by a totally different name: mishmish.

My mother was nonplussed. We all, including my two cousins who were visiting that week, had an impulse to clap.

On the matter of etymologies, however, Oliver begged to differ. “Ah?!” was my father’s startled response.

“The word is actually not an Arabic word,” he said.

“How so?”

My father was clearly mimicking Socratic irony, which would start with an innocent “You don’t say,” only then to lead his interlocutor onto turbulent shoals.

“It’s a long story, so bear with me, Pro.” Suddenly Oliver had become serious. “Many Latin words are derived from the Greek. In the case of ‘apricot,’ however, it’s the other way around; the Greek takes over from Latin. The Latin word was praecoquum, from pre-coquere, pre-cook, to ripen early, as in ‘precocious,’ meaning premature.

“The Byzantines borrowed praecox, and it became prekokkia or berikokki, which is finally how the Arabs must have inherited it as al-birquq.”

My mother, unable to resist his charm, reached out to him and tousled his hair and said, “Che muvi star!”

“He is right, there is no denying it,” said my father under his breath, as though mimicking the part of a cowered Galileo forced to mutter the truth to himself.

“Courtesy of Philology 101,” said Oliver.

All I kept thinking of was apricock precock, precock apricock.