Опилки машине так не понравились, что она отказалась делать чай.

Продавец очень расстроился:

Кажется, что fie это эвфемизм fuck, но это было бы слишком просто:

Late 13c., possibly from Old French fi, exclamation of disapproval (12c.), and reinforced by Old Norse fy or some other Scandinavian form; it’s a general sound of disgust that seems to have developed independently in many languages. Fie-fie was a 19c. British jocular word for “improper,” also, as a noun, “woman of tarnished reputation”.

Привет, putain по имени Фая. Теперь понятно, чем продавец будет заниматься следующие три часа. А пока я читаю, чем отличается fi от fy, Келвин незаметно забрал воронку:

Машина времени Люпина работает на славу: сто лет назад художник комиксов придумал heebie-jeebies и вдохновил сценариста «Симпсонов» на изобретение yoink:

Coined by writer George Meyer for the TV show The Simpsons; perhaps from yank, or imitative of the sound effect (a quick upward slide on a violin) that accompanies something being snatched in classic comedies.

И я опять не знаю, как его перевести. В голову приходят только Гай Ричи, Ийон Тихий и ёжики. Что думаете?

Просто взять и найти ветку? Не, так неинтересно. В игре для этого есть целый лесоруб:

“Hey, a real life lumberjack!”

“Oh. Sorry.”

Ну вообще да, зона для рубки леса самое то.

Wait a minute...

If you are in the zone, you are happy or excited because you are doing something very skilfully and easily.

Келвин, не мешай, он в потоке! Вон как опилки летят. Поэтому и злой такой, дылдой обзывается. Если загуглить beanpole, узнаете, почему Кантемир Балагов не снял The Last of Us, но и без него понятно, что стебель фасоли длинный.

Ветки дровосек мне точно не отдаст, так что попробую взять немного опилок:

“Did you just take some of my woodchips?”

Да не, вам показалось.

“Uh, I’ll bring them back!”

Келвин, да ладно, не такой уж он страшный.

“You better. I’m maiking a salad later.”

Ну ладно, ты прав. Бежим.

Беседовать Ньютон отказывается, похождения Ларри слишком увлекательны. Зато в стене библиотеки есть дыра, а за стеной играют музыканты. Осталось придумать, как усилить громкость ненавистной музыки.

В первой главе Келвину помогал бармен и сливы, а теперь продавец чая и финики:

“What the... carbonated tea?”

“Yes, sir! Best in the city! Or at least, it will be as soon as I’m done perfecting the recipe. Care for a cup?”

“What’s in it?”

“Trade secret, my friend!”

Газированный чай оказался не простой, а заграничный:

“What’s that crazy machine behind you?”

“It’s called a G.R.O.N.K.H.”

“What the heck does that stand for?”

“Not a clue! It’s from Prussia. Makes marvelous tea though!”

Прусский агрегат для приготовления чая похож на бочку с квасом, к которой прикрутили воронку. Она-то мне и нужна.

“So how does the G.R.O.N.K.H. work?”

“I couldn’t rightly tell you. The manual’s in German.

I left a few twigs in the last batch and nearly blew the whole thing to pieces.”

“What? Are you sure that thing’s even meant for making tea?”

“No sir!”

Привередливая машина любит только финики и не любит, когда в нее пихают ветки. Веток у Келвина пока нет, поэтому всё-таки попробую чай:

“All right sure, hit me.”

“That’s the spirit!”

“Dear god, it itches AND burns! It’s like a liquid rash!”

“Just the kick you need to start your day! Fancy another cup? I’ve tweaked the settings to make it even more delicious!”

Ого, не просто так помои дают свиньям. Да, этого злодея пора остановить.

Шулер выглядит как настоящий джентльмен, так что тут нужен особый напиток:

“I’ll take a needlessly elaborate cocktail.”

“Outstanding choice, sir. I’ll prepare you my signature drink: the Ardalan Samimi!

Мне пол-литра, пожалуйста, и начинаем разбираться.

Для начала, acerbic значит едкий, как кислота. Совпадение с acidic случайное, но удобное.

А вот с plummy не уверена, что бармен имел в виду. Учитывая инфернальный вкус, может быть, что коктейль сливовый, но больше похоже на насыщенный:

The adjective plummy blossomed in the early 18th century with the meaning “full of plums” and had branched out as an adjective for desirable things by the century’s end. By the 19th century, it was being used to describe rich, mellow voices.

А может, не только насыщенный, но ещё и для избранных:

If you say that someone has a plummy voice or accent, you mean that they sound very upper-class. You usually use plummy to criticize the way someone speaks.

Келвин презентацию бармена оценил, его baller не просто так похоже на мяч:

А baller is a thug who escaped the mean streets to become a multimillionaire athlete, typically as a basketball star. The expanded definition includes anyone with a highly developed skill set, plus a “proficiency at the game of life.” Call it style, panache, cool. It’s a noun, it’s an adjective. You know, baller.

Ну вы поняли, огонь коктейль, надо брать! А я пошла гуглить этимологию panache.

P.S. Прежде чем отдавать Ardalan Samimi шулеру, проверила его на себе:

Yeahhh, I’m on the clock.

На службе Келвин не пьет, но скрин сохранить не удалось, так что это не точно.

С кротом и гадалкой Келвину не повезло, остался последний шанс — аттракцион с метанием колец:

“What do I get if I win?”

“Tonight’s prize is a ticket to the acclaimed Vienna Symphony!”

“Whoa, fancy.”

О, а вот и билет в гардероб. Только денег у меня нет, но попытка не пытка:

“Could I play just once without paying? Where I’m from they let you play a little for free, and then suddenly you can’t stop.”

Сначала подумала, что владелец готов спорить на свою упитанную попу в обтягивающих портках, а потом поняла, что это он про деньги:

The expression you can bet your bottom dollar first became popular in the 19th century in the United States, where the dollar is the basis of that country’s currency. When someone says “bet your bottom dollar,” it implies that the person would wager his last remaining money on the chances that the event in question will come to pass.

Пойду найду, куда делся доллар.

После того, как Келвин попытался стащить крипку Страдивари, билетер меня чуть не убил, и пришлось всё-таки выйти на улицу. За углом оказалась старинная ярмарка. Старинная настолько, что от факира осталась только змея, которую он перепутал с флейтой, а самый популярный аттракцион сломался лет сто назад:

Cool, Whack-A-Mole!

Yikes. That mole has seen some things.

Ghostbusters, оказывается, призраков ломали! Не удивлюсь, если Келвина начнет преследовать одноглазый крот. Не зря же рядом с кротом сидит гадалка:

“Whoa, are you a fortune teller?”

“You got it. Fortunes, divinations, and prophetic prognostications. Only thing I don’t do is palm reading. Oh, or refunds.”

“Could you tell my fortune?”

“Wish I could, but a dark and terrible evil has rendered me powerless.”

“A ghost is draining you of your spiritual aura?!” (ну точно крот!)

“Nah, some jerk tourist ran off with my crystal ball.” (или не точно)

“Didn’t see that coming, huh?”

Не, фиг там, не крот. Может, соленый огурец?

Даже не знаю, какие-то изменчивые эти ваши гадания.

В лучших традициях квестов хожу по фойе и тыкаю на всё подряд, и тут Келвину под руку попадается портрет Люпина:

“Wow. They really captured his creepy, over-caffeinated essence.”

Билетер тут как тут:

“Have some respect. Lupin is the greatest genius in history.”

Прощай, пушистый авокадо, настало время кукурузного початка в шапке-ушанке:

A corncob, also called corn cob, cob of corn, or corn on the cob, is the central core of an ear of corn. It is the part of the ear on which the kernels grow.

Причём тут ухо? А ни при чём:

“Ear” comes from the ancient word “ahs,” which meant “husk of corn.” In English, sometimes the ear also is referred to as a “cob” or a “pole.” The ear is the spiked part of the corn plant that contains kernels.

Хотя, Бетховен же глухой! Держись, Келвин, я уже иду. Только погуглю, причём тут cobweb.

После игры про мертвую девочку пошла искать веселый квест и нашла Kelvin and the Infamous Machine. Там гениальный ученый Эдвард Люпин превратил душевую кабинку в машину времени, но этого никто не заметил, кроме его ассистента Келвина. Эдвард очень обиделся и решил, что отныне он будет единственным гением в истории, а остальные не нужны. После этого все гении стали обычными людьми, и теперь Келвин пытается вернуть их достижения обратно.

В первой главе надо помочь Бетховену написать пятую симфонию, которую он не сочинил, потому что оглох благодаря Люпину. Келвин в душевой кабинке появился возле концертного зала в Вене, но композитор оказался не на сцене, а в баре по соседству. Усатый громила у входа вежливо объяснил, что без цилиндра и пенсне джентльменов в приличные заведения не пускают.

Самые модные шмотки быстро нашлись в гардеробе концертного зала:

Но путь к заветному одеянию преградил самоотверженный билетер:

Билета у Келвина нет, зато есть феерическая фантазия:

“You need to let me through! I’m in the orchestra and I’m late!”

“Oh, is that right? What instrument do you play?”

“The, um, the... harpsichord!”

“Ah, the harpsichord! Wonderful instrument.”

“Yes. The wonderful-est.”

“Oh, it’s... beautiful. It’s mostly... green... and hairy. Yeah, it’s like... like a moldy avocado. And when you blow into it, it sounds like an old moose. Plus, it...”

“PLEASE stop talking. Unless you have a ticket we’ve nothing to discuss.”

Теперь знаю, что зелёный мохнатый лось по имени harpsichord — это клавесин, а Терпсихора из песни «Сплина» — древнегреческая богиня танца. Но Келвину всё это пока не очень помогло.

Pot in humble abode был так прекрасен, что я даже не стала искать незнакомые слова, чтобы ничего не испортить. Но потом всё-таки не выдержала, и стало ещё прекраснее:

Not a pot of the mundane, simple life,
But a vessel of laughter, cutting gloom like a knife,
It speaks in tongues, in mirth and in strife,
A companion in the journey, as children strive.

“Come hither, young ones,” it doth call,
“Have no fear, stand tall.
Sit upon me, let not your laughter stall,
For I am here to catch your fall.”

Начнём с простого и понятного: “Come hither, young ones,” it doth call. Идите сюда, ребятишки, дядя Гитлер поиграет с вами в Доту. Или ещё что-нибудь сделает.

А дальше начинается интересное:

Speaking in tongues, also known as glossolalia, is an activity or practice in which people utter words or speech-like sounds, [...] in some cases as part of religious practice in which some believe it to be a divine language unknown to the speaker.

Вот уж точно not a pot of the mundane, simple life. Но и это ещё не всё.

Чтобы сгенерировать Шекспира, ChatGPT, похоже, обучался на Пушкине:

Не спрашивай, зачем унылой думой
Среди забав я часто омрачён,
Зачем на всё подъемлю взор угрюмый,
Зачем не мил мне сладкой жизни сон;

Don’t ask me why, alone in dismal thought,
In times of mirth, I’m often filled with strife,
And why my weary stare is so distraught,
And why I don’t enjoy the dream of life;

Очень отдалённо in mirth and in strife можно перевести как «и в ссоре и в радости», потому что горшок в беде не бросит, даже если малыш с него упал:

Sit upon me, let not your laughter stall,
For I am here to catch your fall.

Вот что значит настоящий, верный друг.

Седьмая глава всё ещё не кончилась, и Никт наконец-то узнал, кто хотел его убить.

А чтобы вы этого не узнали, не буду говорить, чья это беседа:

— Боже! Ты не шутишь?!

Тут опять про Бога — Crikey очень похоже на Christ. А ещё на сверчка из «Пиноккио» — Jiminy Cricket это тоже эвфемизм Jesus Christ для сильного удивления.

А вот тут опять про дьявола:

— Где ты? — прорычал он. — Дьявол тебя побери! Где ты?

Deus это Бог, а Deuce — это дьявол, потому что он всегда второй. Или нет.